Читать онлайн книгу "Криминальный карнавал"

Криминальный карнавал
Елена Ворон


«Криминальный карнавал» – вторая книга о телохранителях из условной страны в Средиземноморье. Бывший начальник губернаторской охраны создал собственную школу телохранителей и бюро охранных услуг. Однако он сам и старший инструктор школы то ли похищены, то ли убиты, а ответственность за школу и за вдруг навязавшегося, странного и, очевидно, опасного клиента ложится на Тео. Он с блеском отыгрывает новую для себя роль телохранителя и успешно разбирается в хитросплетениях очередных загадок и преступлений.





Елена Ворон

Криминальный карнавал





Глава 1


– Убейте меня! – раздался истошный крик. И снова: – Убейте меня!

– Да что тебя убивать? – послышалось в ответ. – Вот Макнамару бы убить, а еще лучше Пьятту…

– Пьятты сегодня не будет.

– Ха! Раскатал губу: Макнамару с Пьяттой! Сперва научись держать удар как надо.

Я шагал по коридору нашей школы телохранителей; дверь в тренажерный зал была открыта, оттуда и неслись голоса. Группа, у которой занятия начинаются в восемь утра, уже собралась. Сегодня у них рукопашный бой в сложных условиях – среди тренажеров.

– Убейте меня! – опять дурашливо заверещал кто-то.

Это наш старший инструктор ввел моду: сперва гоняет группу до изнеможения, а потом, словно в насмешку, бросает вызов: «Убейте меня!» Парни, хоть и озверелые, после тренировки еле дышат и ввосьмером одолеть инструктора не в состоянии. Сказать по правде, они и до тренировки с Дженом бы не справились. На то он и старший инструктор – Генерал Макнамара, три года отслуживший в американском флоте, мой двоюродный брат. Временами они его ненавидят, потому что на занятиях Джен требователен – сущий зверь. Я тренируюсь у него в вечерней группе и все познал на собственной шкуре. Бедная, бедная моя шкура…

Недели три назад у одного из парней – зовут его Мигель Перес – сдали нервы, и он с криками ввалился к Рафаэлю Пьятте, нашему директору. Он-де платил за обучение, а не за издевательство, и кто дал инструктору право уродовать людей, и пусть сеньор Пьятта укоротит этого изверга… Рафаэль слушал с непроницаемым видом, лишь глаза сузились. Поглядел я на его благородный профиль, на посинелую распухшую морду Переса – и вынул из холодильника пузырь со льдом, предложил скандалисту. Он меня оттолкнул и дальше разоряется. Тогда Рафаэль встал из-за стола, ни слова не говоря снял пиджак и галстук, расстегнул часы, ухватил Переса под локоток и повлек его на первый этаж, в зал для тренировок. Я, конечно, тоже отправился. В зале группа отрабатывала падение, перекат и выстрел с колена. Падали неважно, стреляли не ах; Джен был недоволен, командовал резко, отрывисто, зло.

– Прервитесь на минуту, – сказал Рафаэль.

– Стоп! – приказал Джен. – Убрали оружие.

Курсанты – встрепанные, взмокшие, красные – с готовностью сложили учебные пистолеты в ящик и приготовились наблюдать расправу над зарвавшимся инструктором. Плохо они знали Рафаэля. Он поставил скандалиста перед группой, велел мне включить секундомер – и задал Пересу отменную трепку, пустив в ход все свои навыки профессионала. Нет, вру: половину своих умений.

Парню и того хватило. Он довольно прилично ставил блоки, пытался контратаковать, однако против бывшего начальника губернаторской охраны продержался двадцать три секунды. Затем он оказался плашмя на полу, а Рафаэль символически дал ему ногой по загривку; бил бы в полную силу – перешиб бы хребет.

– А теперь слушай внимательно, – Рафаэль рывком, не церемонясь, поставил парня на ноги; скандалист едва не опрокинулся. – Ты двадцать три секунды продержался в драке с привязавшимся бандитом, который прошел подготовку у «Освободителей Эсталусии». Ты на двадцать три секунды дольше жил, понял? Инструктор Макнамара научил тебя, как прожить лишние полминуты. Это ясно?! – рявкнул Рафаэль в опухшее растерянное лицо.

– Яс-сно, – отозвался Перес, пытаясь утвердиться на ногах.

– Инструктор готов тебя научить, как дотянуть до старости, – отчеканил Рафаэль с холодным блеском в глазах. – Иди и учись, если хочешь жить! – Он толкнул скандалиста к стоявшему поодаль Джену; мой брат глядел мрачно и, кажется, был изрядно расстроен происходящим.

Посланный мощным толчком, парень взмахнул руками, кое-как удержал равновесие и не грохнулся. Слава Богу; уж это был бы позор, после которого хоть из школы уходи. Рафаэль оглядел притихшую группу и обратился к Джену:

– Ты бы все-таки помягче, а? Не то мне только и дела будет, что им сопли утирать.

Уж он заранее знал, что ответит мой старший брат:

– Мягче не могу. Иначе их когда-нибудь убьют.

Зря они его ненавидят; не смыслят в жизни ни черта.

Я миновал дверь в зал.

– Парни, сегодня бережем силы и убиваем Макнамару, – самонадеянно заявил кто-то.

– Ох-хо-хо! Уж ты-то и братишку не убьешь, – раздался в ответ трезвый глас.

Мгновение я раздумывал, не вернуться ли и не напомнить, что я им не братишка, а заместитель директора фирмы. Ладно, пусть их; так уж повелось: вслед за Дженом все инструктора меня братишкой кличут.

Поднявшись на второй этаж, я открыл директорский кабинет. Кабинет у нас скромный: два стола, на одном из которых компьютер (мой, Рафаэль им редко пользуется), стеллаж с книгами – пособия по рукопашке, автовождению, оказанию медпомощи, труды по психологии и книги по криминалистике и праву, которые в свободную минуту почитываю я; также холодильник, диван и сейф, где Рафаэль хранит оружие – учебное и боевое. И еще рекламный плакат на стене, свежий, только что из типографии.



«ГЕНЕРАЛ-М»

школа телохранителей

охранные услуги

МЫ ВАС ЗАЩИТИМ


Плакат – моя гордость. Сколько сил в него вложено, сколько я сражался с фотографом, чтобы он сделал то, что надо!

На цветущем лугу сидит хрупкая девушка в белом платье и с алой лентой в волосах, протягивает цветок стоящей рядом девчушке-симпатяжке. Это Лючия, сестра жены моего брата, и Сильвия, старшая дочка Рафаэля. Позади девчат – Джен с Рафаэлем, плечом к плечу. Фотограф хотел, чтобы они выглядели по-киношному эффектно, но я не допустил излишеств. Мой брат в американской камуфляжной форме, с кобурой на поясе, в темных очках, улыбается своей обаятельной улыбкой. Шрамы на лице заретушированы, потому что куда годится телохранитель, который не уберег самого себя? Не будем же мы к плакату прилагать буклет, в котором изложена история Джена и его шальной жены. Рафаэль в цивильном; элегантный до чертиков. Замкнутое, суровое лицо, черные глаза смотрят пронзительно и жестко. Не подкрадешься, не проведешь, не ускользнешь, говорит его взгляд. На заднем плане – размытые силуэты домов, длинный автомобиль, неясная фигура рядом. Кто это, не понять, однако хищная грация создает ощущение угрозы. В роли расплывчатого бандита позировал Габриэль Торрес, начальник охраны нового губернатора.

Качественный плакат. Главное – все сделать вовремя. Пока жива в Эсталусии память о прежнем губернаторе и наших подвигах, этим надо пользоваться. «Генерал-М», названный именем моего брата, существует два с половиной месяца, мы по уши в долгах, но у нас отличные сотрудники, и обученные здесь телохранители будут высоко цениться…

– Доброе утро, – в кабинет зашел Сальватор Ортега – белокурый, светлоглазый, похожий на викинга из исторического фильма. Я его про себя называю «скандинавом». – Тео, где твой брат? Время – восемь с минутами.

Я глянул на часы. Восемь ноль одна; тренировка уже должна идти.

– Понятия не имею, где он. Ночью кто-то позвонил, и Джен ушел.

Серо-голубые глаза «скандинава» уставились мне в лицо.

– Куда ушел? Опять?

Почти пять месяцев минуло после наших апрельских приключений, а он все еще по привычке тревожится за Джена. Признаться, я и сам всерьез обеспокоился: мой брат принципиально не опаздывает к началу тренировок.

– Позвонили около трех, – сказал я. – Джен снял трубку у себя. Послушал, спросил: «Прямо сейчас?» Потом: «Хорошо»; собрался и уехал.

– И ты не?…

– А я спал. Вчера вымотался до предела.

Это не оправдание. Я уже раз десять спросил себя, куда мог среди ночи податься мой неуемный брат, но внятного ответа не придумал, а его мобильный телефон был отключен. Сальватор нахмурился. За Дженом нужен глаз да глаз, это всем известно.

– Привет, мальчики. Рафаэля еще нет? – Вошла Лаура.

Вот кого я всегда рад видеть. Мне нравятся ее живые темные глаза, красиво очерченные губы, ее короткая, но женственная стрижка, великолепная фигура. Нравится ее сила, решительность, преданность. Даже ее низкий, хрипловатый голос нравится. К сожалению, Лаура старше меня на пять лет и влюблена в Джена.

– Никого нет, – ответил ей Сальватор. – А ты чего в такую рань явилась?

– Я теперь буду вместе с Дженом вести рукопашку, – Лаура предъявила сумку, в которой была сложена защитная экипировка. – С Рафаэлем вчера уладила; хотела только, чтоб он Джену сам сказал.

– Дополнительное время тебе оплатят? – поинтересовался «скандинав».

– Рафаэль обещал.

Плохо, подумал я. Лишних денег в фирме нет, Рафаэль заплатит ей из своего кармана. Лаура, очевидно, об этом не догадывается. Она озорно мне подмигнула:

– Ну, братишка, мы с тобой сразимся! Посмотрим, кто кого убьет.

У меня на поясе зазвонил «мобильник». Наверное, Джен с объяснениями, где загулял.

– Тео Вальдес слушает.

– Говорит Рафаэль Пьятта, – раздался в трубке голос нашего директора. – Я на дороге в Сан-Себастьян, пятьдесят девятый километр. Преследуют две машины: черный «форд» и желтый микроавтобус, у «форда» номер семьсот одиннадцать SAN, в нем четверо. Позвони Габриэлю, пусть вышлет вертолет… если сможет. Конец связи.

– Не выключай трубку! – успел крикнуть я, и Рафаэль не отключился. – Сальватор! – я кинулся к сейфу с оружием, не отнимая телефон от уха. – Звони Габриэлю: девять, один, шесть, восемь, ноль, четыре, восемь, шесть. Пусть высылает вертолет – дорога на Сан-Себастьян, пятьдесят девятый километр… или там рядом. Рафаэля преследуют черный «форд» и желтый микроавтобус.

Сальватор уже тыкал кнопки. Прижимая свою трубку плечом, я вынул два пистолета, проверил магазины и взял запасные. В трубке было тихо, лишь едва различимо звучал автомобильный мотор.

Лаура метнулась к сейфу, схватила третий пистолет.

– Положи, – велел я. – Ты ведешь занятие с группой. Вместо Джена.

– Я с вами.

– В зал! Это приказ.

Не зря Рафаэль назначил меня своим заместителем: Лаура подчинилась.

– Занято, – сообщил Сальватор. – Рафаэль сам не сумел дозвониться.

– Бежим. – Мы выскочили из кабинета. – Звони делла Росе: девять, четыре, два, две семерки, один, девять. Он всегда возле Габриэля.

Повезло: до делла Росы дозвонились сразу. Старший помощник Габриэля ответил, когда мы с Сальватором выбежали из здания школы и остановились возле его потрепанного синего «фиата».

– Говорит Сальватор Ортега, – произнес «скандинав» в трубку, выуживая из кармана ключи от машины. – Можешь дать мне Торреса? Срочно.

Видимо, делла Роса ответил, что Габриэль разговаривает по телефону с губернатором; Сальватор рявкнул:

– К дьяволу Тальчиди! Дай Торреса!

Он прыгнул за руль, открыл мне дверцу. Я плюхнулся рядом, слушая далекий шум мотора в своей трубке. Донеслось невнятное восклицание Рафаэля. «Скандинав» завел двигатель, тронул с места. Я забрал у него «мобильник», прижал ко второму уху. Мы помчали по утренним улицам Альба-Лонги, пока еще малолюдным, без толчеи. Начальник губернаторской охраны наконец ответил:

– Габриэль Торрес слушает.

– Тео говорит. Позвонил Рафаэль; за ним погоня. – Я передал все, что сообщил наш директор.

– Понял, – отозвался Габриэль. – Вертолет к взлету! – крикнул он кому-то и выключил связь.

Я оставил «мобильник» Сальватора у себя, продолжая слушать Рафаэля. Слышно было, как он выругался.

– Что там? – спросил Сальватор, выруливая на виа Лакка и разгоняясь. На виа Лакка нет ни светофоров, ни дорожной полиции.

– Гонят.

– Он там один?

– Похоже.

Мы мчались через веселый, гостеприимный город, который я за пять месяцев успел полюбить, словно здесь родился. И вот – опять Альба-Лонга нас предал, опять нам кто-то угрожает! Я достал из «бардачка» карту Эсталусии, развернул на коленях. Так, Сан-Себастьян… Будь я проклят! Сорок километров по шоссе вдоль побережья, затем развилка, километров пятнадцать до Карна-Теги, а потом шестьдесят грунтовкой на Сан-Себастьян. Как Рафаэля туда занесло? Что ему могло там понадобиться?

Далеко. Пока доедем, либо Рафаэль уйдет от погони, либо этих гадов расстреляют с вертолета. Габриэль наглецам не спустит, что замахнулись на Рафаэля Пьятту.

– Кстати, о Габриэле, – пробормотал я, набирая его номер на «мобильнике» Сальватора.

Габриэль тут же отозвался; в трубке слышался шум вертолета.

– Тео говорит. Ты в полицию сообщил?

– В Сан-Себастьян. Уже выехали. Новости есть?

– Гонки продолжаются.

– Хорошо. – Наш разбойник усмехнулся. – Приглядывай, чтоб Рафаэля не догнали.

– Пригляжу.

Конец связи. Габриэль Торрес, любимец нынешнего губернатора, начальник его охраны, так и остался для меня «разбойником». Наверное, до смерти не забуду нашу с ним первую встречу у бандитов Грека. Сейчас о его прошлом не вспоминают…

– Тео! – раздался в моей трубке голос Рафаэля. – Где Габриэль?

– Летит. И полиция едет из Сан-Себ…

– Дьявол! – вскрикнул Рафаэль, и донесся стук – он выронил трубку. Рычание двигателя стало слышнее.

– Как он? – спросил Сальватор, не отрывая взгляд от бегущей под колеса дороги – мы уже вырвались из Альба-Лонги на прибрежное шоссе; слева за редкими деревьями сверкало утреннее море.

– Скверно. – В трубке я расслышал скрежет сцепления и бешеный рев мотора. – Пытается от них уйти.

Старый, но недавно перебранный механиком «фиат» Сальватора пел и, казалось, летел над асфальтом. Обгон, двойной обгон, встречный автобус – едва успели встроиться на своей полосе, снова обгоняем, впереди никого. Быстрей, быстрей, быстрей…

В трубке – короткий резкий стук, словно камень ударил по днищу. Следом еще удар, совсем иной. Я знаю, что это: так бьются машины, когда одна сталкивает другую к обочине. Снова ударились. Скрежет металла. Рафаэль, уходи от них! Уходи! Новый удар. Выстрел. Второй выстрел. Мадонна, помоги ему!

Опять бьют. Выроненная трубка прыгает по полу, стучит о резиновый коврик. Удар. Страшный треск, лязг металла – «феррари» во что-то врезался. Двигатель смолк. Выстрел. Только бы Рафаэль не промахнулся!

Стреляют. Это они стреляют – в Рафаэля. Ну, что ж ты? Прячься, отстреливайся, ты ведь профи!

Его пистолет молчит, чужих выстрелов не слыхать. Я вжимаю трубку в ухо, я весь там, с Рафаэлем, пытаюсь уловить движение, стон, дыхание – что угодно. Но там тишина.

Какой-то звук. И затем яростный вопль:

– Ты убил его, идиот!

Выстрелы – один, два, три, четыре. Рафаэль обманул их, притворился мертвым и неожиданно начал стрельбу. Пятый выстрел, за ним еще два – тихие, отдаленные. И опять тишина. Долгая, мертвая. Лишь в мозгу отдается бешеное «Ты убил его, идиот!» Далекий, искаженный расстоянием и яростью голос кричит и кричит, и я снова и снова его узнаю. Это голос моего старшего брата.

– Тео! – Сальватор тряхнул меня за плечо. – Что там?

Я с трудом пошевелился. Тело будто свело судорогой, мышцы отчаянно ныли.

– Рафаэль… – я подавился словом, сглотнул. – Перестрелка.

– Ну?

– Они его… достали.

В твердых руках Сальватора «фиат» не дернулся, не вильнул. «Скандинав» помолчал, и молчала трубка, которую я сжимал в занемевшей руке.

– Может, он только ранен?

– Выключи двигатель.

Сальватор повернул ключ, и машина, плавно снижая скорость, пошла накатом. Я зажмурился, изо всех сил вслушиваясь в то, что происходит возле «феррари» Рафаэля. Бубнят голоса – не разобрать ни слова. Затем кто-то выругался – видимо, сунув голову в салон. Потом еле различимое «Помоги-ка». Едва слышный шелест. И все – трубку выключили. И снова звучит в голове вопль Джена.

Я спятил. Мне почудилось. Это не мог быть Джен. Он не гонялся бы с бандитами за Рафаэлем.

Однако я сам, собственным своим ухом слышал, как только что застрелили Рафаэля Пьятту. И как перед тем он стрелял – возможно, в моего брата.




Глава 2


Узкая сухая долина была замкнута неприветливыми, голыми, изъеденными временем горами. Склоны с осыпями, выходы твердых пород, похожие на стены бастионов, сглаженные вершины. Дорога на Сан-Себастьян была прямая и пыльная. И пустынная. Лишь в одном месте, где под ней проходило русло убогого, пересохшего ручейка, было скопление техники: два полицейских автомобиля, «скорая помощь», вертолет, а чуть поодаль – черный «форд» и серый «феррари», подаренный Рафаэлю бывшим губернатором. «Феррари» уткнулся в покосившийся столб ограждения – смятый бампер, искореженный капот, переднее стекло в сетке трещин. «Форд» впечатался в его левый задний угол, смял в гармошку. Дверцы «форда» были распахнуты, и черная машина походила на гигантское насекомое, которое расправило крылья и силится взлететь. «Феррари» смотрел в нашу сторону, от Сан-Себастьяна – Рафаэль сделал разворот и помчал обратно, надеясь уйти от преследователей по прямой дороге; дальше, я видел по карте, начинается подъем и длинный извилистый участок.

В салоне была кровь: на сиденье, на руле, на полу. И рядом, на смешанном с гравием песке, тоже виднелись бурые пятна. Я стоял над цепочкой запекшихся капель, и было трудно дышать. Эта цепочка обрывалась на середине дороги – раненого пронесли и погрузили в машину.

– Он положил двоих, – сказал подошедший Габриэль. – Смотри: вот лежал один, а там – второй. Убил или ранил, неизвестно: они всех увезли с собой.

Я машинально кивнул, рассматривая пятна. Джен кричал совсем рядом с «феррари»; возможно, это его кровь натекла на песок. Мадонна! Видел ли Рафаэль, в кого стрелял?

– Пробы на группу крови взяли? – спросил Сальватор.

– Взяли; да толку с них… – Габриэль повел плечами.

На нем была светлая куртка и рубашка без галстука; он принципиально не надевал на службу официальный костюм, в отличие от Рафаэля, когда тот был начальником губернаторской охраны. У меня перехватило горло. Вот так же, как сейчас Габриэль, Рафаэль Пьятта прилетал на помощь к нам с Дженом. А мы – мы к нему не успели.

– Они не могли его догнать, – убежденно заявил Сальватор. – Две колымаги против нового «феррари»!

– Перегородили дорогу. – Габриэль указал туда, откуда мы приехали: – Там следы тяжелого грузовика. Он тащился сзади, а когда Рафаэль развернулся, стал поперек дороги. Пришлось тормозить; тут-то его и вогнали в столб.

– Уйма техники – на одного Рафаэля, – сокрушенно пробормотал «скандинав».

– Иначе они бы в жизни его не достали. Пойдем, – Габриэль коснулся моей руки, – дашь показания, и надо возвращаться в город.

Я двинулся к автомобилям, где в кондиционированной прохладе сидели полицейские. «Скорая помощь» тронулась с места, развернулась и покатила в Сан-Себастьян. Услуги врачей здесь никому не понадобились. Я проглотил ком в горле, с усилием выговорил:

– Как думаешь, он жив?

Габриэль перевел дыхание.

– Его могли забрать, потому что живой… или чтобы достать из тела пули, не оставлять их полиции.

– Они не вернулись в Карна-Теги, – заметил шагавший следом Сальватор, – мы с Тео не встретили ни микроавтобус, ни тяжеловоз.

– Да, – подтвердил наш разбойник. – Тут есть пара съездов, которые ведут незнамо куда. Просто в горы.

– Почему ты не искал их с воздуха? – Я остановился возле ближайшего полицейского автомобиля; оттуда вылез надменный хлыщ – сразу видно, начальник.

– Я искал, – возразил Габриэль. – И никого не нашел. Кроме… – он осекся и уставился на хлыща, обаятельное лицо вмиг сделалось жестким. – Они ехали вам навстречу в Сан-Себастьян. Фургон с рекламой кока-колы.

– С чего вы взяли, что это они? – с неудовольствием спросил полицейский. На вид ему было лет тридцать, от силы на два года старше Габриэля, но держался он так, словно имел за спиной три сотни раскрытых убийств на дороге.

– Других тяжелых машин мы не видели, только эту. В фургоне удобно привезти сходни и по ним закатить внутрь приметный желтый микроавтобус. И преспокойно уехать. Сеньор Гатти, кто-нибудь из ваших людей заметил его номер?

Хлыщ подвигал вздернутым подбородком.

– Вряд ли у него висел настоящий номер, – буркнул он. – Если вы такой проницательный, сеньор Торрес, отчего вы сами не остановили фургон и не проверили его содержимое? – осведомился он ядовито.

– Я еще не видел следов на дороге и высматривал желтого, – отрезал Габриэль. – Сообщите в Сан-Себастьян, пусть ищут рекламу кока-колы. Фургон уже полчаса как там. И будьте добры записать показания свидетеля; у меня мало времени.

– Я вас не держу. Вальдес, садитесь, поедете с нами.

– Вы снимете показания здесь и сейчас. Через десять минут мы возвращаемся в Альба-Лонгу.

Полицейский предпочел не связываться, чтобы не нажить неприятностей.

– Ладно. Садитесь же, – велел он мне раздраженно.

Габриэль выгнал из-за руля водителя и тоже забрался в машину, чтобы меня ненароком не увезли. Мне было все равно. Здесь или в Сан-Себастьяне, я никому не скажу, чей голос слышал в трубке. Во что бы ни вляпался Джен, полиция этого не узнает.

Хлыщ созвонился со штабом, сообщил про подозрительный фургон и занялся мной. Стараясь глубоко дышать, я рассказал, что слышал по телефону. Габриэль сидел, обернувшись назад, не спуская с меня внимательных глаз. Полицейский писал в блокноте; затем передал блокнот мне:

– Поставьте подпись – здесь внизу и здесь.

Я не мог прочитать запись собственных показаний: перед глазами вдруг все расплылось. Ну как же мы не уберегли Рафаэля?!

Габриэль забрал у меня блокнот, глянул на протокол и вернул:

– Все правильно, распишись. Тео! – прикрикнул он. – Возьми себя в руки.

Расписался. И незачем на меня рычать, я не виноват, что все так получилось.

– Сеньор Гатти, – сказал наш разбойник полицейскому, – вы понимаете, что нам не нужна сенсация. Я буду вам очень признателен, если информация не просочится в прессу и на телевидение.

– Не сомневаюсь, – буркнул хлыщ и распрощался.

Полиция уехала, оставив одного человека ожидать эвакуатор возле разбитого «феррари» и «форда». Габриэль тут же перестал торопиться в Альба-Лонгу.

– Будь другом, погуляй чуток, – попросил он Сальватора и вместе со мной забрался в его «фиат». – Я готов выслушать, что ты утаил от полицейского.

– Отвяжись.

– Тео, – он сжал мне запястье, – мы в одной упряжке – ты, я, Джен и Рафаэль. Я слушаю тебя.

– Сказано: отвяжись!

Габриэль обеими руками потер лицо и тихо произнес:

– Даже если он ранен не смертельно, с такой кровопотерей его вряд ли спасут. Спросят, о чем хотели, и оставят умирать.

Я стиснул зубы. Наш разбойник прав: пусть даже Рафаэль еще жив, он уже все равно что мертв. А мы тут рассуждаем…

– Послушай, – продолжал Габриэль, – мы должны его найти. Отыскать убийц. И… дальше не твоя забота. Но мы должны их разыскать прежде полиции – и заткнуть глотку.

– Почему?

– Потому что скандал погубит семью Рафаэля и вашу фирму. А господин губернатор, поборник законности, пальцем не шевельнет, чтоб его замять. Он по горло сыт заботой обо мне и больше ни о чем полицию просить не станет, – со злостью проговорил Габриэль; я вообще не заметил, чтобы наш разбойник был благодарен сеньору Тальчиди за хлопоты о его, разбойника, добром имени. – Мало того, что директор охранной фирмы похищен либо убит, – а одно это изрядно подмочит репутацию заведения – так еще… – Габриэль осекся, прикусил губу, словно физически удерживая лишние слова, не давая им сорваться.

– Что еще?

– Я уже сказал: это скандал и конец всему. Сюда Рафаэля могло привести одно-единственное дело. Нельзя допустить, чтобы о нем стало известно.

– Что ты темнишь?! – взорвался я. – Рафаэля убили, а ты с секретами!

Его лицо мгновенно замкнулось, глаза стали чужие и жесткие.

– Тео, чем меньше люди знают, тем лучше.

– Я не могу искать убийц, не зная ни черта.

– Проклятье! Я не заставлю ТЕБЯ шляться по притонам и собирать информацию. Найдутся люди, которые займутся этим с охотой и эффективно.

– Тогда чего ты от меня хочешь?

– Ничего, – вздохнул он, будто сломавшись. – Малыш, ты привязался к Рафаэлю за полгода, а я его знаю двадцать лет.

Я посмотрел на разбитый «феррари», на покосившийся столб ограждения. Рафаэль был для меня всем сразу: старший друг, умный наставник, мой должник, чью семью мы с Дженом спасли от бандитов. Жив ли он? Умирает, истекая кровью, или похитители удосужились сделать ему перевязку?

И как к ним затесался мой брат? Что с ним? Если и он убит… если я потерял двоих… Меня затрясло; Габриэль хлопнул по плечу, но это не помогло.

– Когда надумаешь, скажешь, – он открыл дверцу, собираясь вылезать из машины.

Зазвонил его «мобильник».

– Габриэль Торрес слушает. Да, дон Фернандо… Хорошо, я сейчас возвращаюсь… Минут через тридцать. – Он убрал телефон и выскочил на дорогу. – Сальватор! Можно тебя попросить заехать к жене Рафаэля? Я срочно нужен губернатору.

– Мадонна! Что я ей скажу?

– Что Рафаэль похищен и мы будем искать. Пусть пока надеется.

Эльвира умрет, думал я, когда мы катили по пыльной грунтовке назад, к Карна-Теги. У нее сердце не выдержит, и трое детей останутся сиротами.

Джена кто-то вызвал в три часа ночи – то ли бандиты, то ли Рафаэль. Среди ночи Рафаэль еще не ждал погони, он лишь готовился ехать в Сан-Себастьян. Какое дело его туда погнало? Черт бы побрал Габриэля с его недомолвками! Он воображает, будто меня бережет. Но я все равно дознаюсь…

Карна-Теги – небольшой, беспорядочный городок, окруженный оливковыми плантациями. Плодородный пятачок приходит в упадок, плантации съеживаются, оливы стареют и сохнут. Дорога, по которой мы ехали, шла краем города, и видно было, какое здесь все запущенное и убогое.

– Благотворное влияние нового губернатора сюда еще не докатилось, – мрачно изрек Сальватор, останавливаясь возле придорожного кафе с вывеской «У Дианы».

Белый тент в виде открытого шатра стоял на обочине; внутри были четыре пустых столика и стойка, из-за которой нам улыбалась симпатичная толстушка.

– Минералку будешь? – «скандинав» выключил двигатель.

– Кока-колу.

– Шутишь?

– Кока-колу, – упрямо повторил я, вылезая вслед за ним из машины.

Снаружи было жарко, под тентом – тоже, даром что еще не было одиннадцати, и солнце пекло не в полную силу.

– Что желаете, молодые люди? – толстушка Диана улыбнулась каждому из нас в отдельности.

– Газированную минералку и кока-колу, – попросил Сальватор.

Хозяйка неторопливо повернулась к стеклянному холодильнику, забитому бутылками всех мастей. Такой богатый выбор и в Альба-Лонге не часто встретишь.

– Во сколько вы сегодня открылись? – спросил я.

– В семь, как обычно, – она выставила перед нами две бутылки. – Двадцать восемь девяносто три.

– Скажите: вы видели около половины восьмого серый «феррари»? Была целая процессия – «феррари», черный «форд» и желтый микроавтобус.

Толстушка пересчитала деньги, которые дал Сальватор, и положила сдачу. Подняла на меня глаза:

– Я в них не разбираюсь.

– «Феррари» – длинный и красивый…

– Ах да! – Она кивнула. – Такой у меня был, вскоре как я открылась. Они вдвоем приехали – серый и синий. Синий ехал сзади; и вдруг как заголосит, как замигает! Я аж подпрыгнула, выскочила посмотреть, что стряслось. А они задом наперед возвращаются.

– Что-нибудь купили?

– Да… – Диана свела брови, припоминая. – Яблочный сок.

– Кто именно? Серый или синий?

– Из синего вышел водитель, а второй остался сидеть.

У Джена синяя «альфетта».

– Как выглядел тот, что вышел?

Толстушка оглядела нас, словно колеблясь, стоит ли иметь с нами дело.

– Пожалуйста. Это очень важно, – просительно сказал Сальватор.

Она вздохнула; колыхнулась под кружевным фартуком объемистая грудь.

– Стряслась беда? По вам видно… Он молодой, на вид приятный. Вежливый, улыбался. В темных очках, высокий, ладный.

Стукнуло сердце. Джен!

– У него были шрамы на лице? На подбородке, на щеках – ровные, как белые ниточки?

– Нет, что вы! Чистое лицо, бронзовый загар. Светлые волосы, вот посюда, – она показала на середину своей полной шеи.

– Обручальное кольцо? – подсказал Сальватор. – Приметная родинка?

Толстушка виновато улыбнулась.

– Я вам не уголовная полиция.

– Как он был одет? – продолжал я.

Она вытянула трубочкой губы, в задумчивости причмокнула.

– Джинсы и белая блуза с длинным рукавом и высоким воротом. И с нашивкой: кораблик под парусом. Скромный такой, черно-белый.

– Еще что-нибудь вспомните?

Диана развела руками.

– Он вскрыл сок, попил и сразу поехал.

– А черная машина и желтый микроавтобус?

– Ой, не видела. У меня посетители были, я с ними заболталась, вот как с вами.

– Фургон с рекламой кока-колы не припомните?

Хозяйка прыснула.

– Припомню. Такой грохот был! Я опять выскочила посмотреть. У них сбоку рекламный щит отвалился, брякнулся на дорогу. Водитель с напарником так ругались, что стыдно слушать. Долго возились, прилаживали на место, а потом дальше поехали.

Съемные щиты. Этот фургон никогда не найдут.

– Какого цвета был кузов под щитом? – спросил Сальватор.

– Да он другим боком ко мне стоял. А так… синий… или серый… линялый, в желтых пятнах. Да: над кабиной были пятна.

Таких линялых в Эсталусии тринадцать на дюжину.

Мы задали еще несколько вопросов, но больше ничего ценного не услышали. Внешность водителя и его напарника Диана не запомнила.

– На таких ругателей смотреть – душе противно, – объяснила она. – Да и стояли они… ну… не рядом.

– Большое вам спасибо. – Я постеснялся предложить деньги: Диана так искренне стремилась нам помочь; не обидеть бы.

Сальватор вынул из бумажника визитную карточку с адресом и телефоном «Генерала-М», подал хозяйке кафе.

– Донна Диана, мы из охранной фирмы. Мало ли, возникнут проблемы…

– Рафаэль Пьятта, – прочла она на визитке. – Это вы?

– Нет. Спрашивайте Сальватора Ортегу или Тео Вальдеса. Всего хорошего. – «Скандинав» забрал со стойки наши бутылки, и мы пошли к машине.

Не знаю, какой черт заставил меня просить кока-колу. Отвратительный напиток. Я не смог сделать ни глотка.

Вскоре позвонил Габриэль и сообщил, что в шести километрах от Сан-Себастьяна, в кювете, найдены два рекламных щита и фальшивые номерные знаки.




Глава 3


– Ах, будь я проклят… – удрученно пробормотал Сальватор, сворачивая в переулок со звучным названием Цаннаджатта.

Одинаковые домики на две семьи – белые, под красными черепичными крышами, в окружении цветочных клумб – стояли по одну сторону дороги, а по другую сторону тянулся сад, где уже совсем по-осеннему пламенели клены. «Скандинав» подрулил к дому Рафаэля, и с минуту мы сидели в машине, собираясь с духом.

– Ну, пойдем, – наконец сказал он, и мы вышли.

Жалюзи на окнах были опущены. У крыльца стояла кадка с аспарагусом – целое зеленое облако – и лежала игрушечная собачка с круглыми глазами. Кому-то попадет: Эльвира строго следит, чтобы дети собирали игрушки. «Нельзя бросать собачку одну, ей очень грустно», – буквально услышал я укоризненный голос. Собачка и впрямь глядела печально, лежа возле кадки на боку. Я подобрал ее, а Сальватор позвонил в дверь.

Дом отозвался нежной мелодией. Обычно вслед за тем раздавались крики и топот двойняшек, которые неслись узнать, кто пришел в гости. Однако сейчас было тихо. Сальватор снова позвонил. Нет ответа.

– Еще не вернулись с прогулки? – предположил я с сомнением.

Время к полудню, солнце жарит вовсю. В такую пору Эльвира детей не выгуливает.

Мы прошли вдоль дома и поднялись на соседнее крыльцо. Нам открыла донна Пилар.

– Кто пришел! – обрадовалась она. – Тео, голубчик, заходи. Проходите, – радушно пригласила она Сальватора. – Их с самого утра никого нет, – сообщила донна Пилар, предупреждая мой вопрос. – Всей семьей куда-то тронулись.

– Во сколько?

– Вот не скажу. Я в полвосьмого поднялась, а у них тишина, какой в жизни не бывало. На всякий случай сходила к ним, позвонила в дверь. Молчок! Ну, думаю, куда это Рафаэль повез свой выводок? Да еще мне ни словом не сказавшись, – закончила она с обидой.

Донна Пилар – немолодая, царственного вида сеньора, со сложной прической. На это сооружение идут гребни, заколки, искусственные цветы и еще Бог весть что, разноцветное и блестящее. Сильвия, восьмилетняя дочка Рафаэля, однажды призналась мне по секрету, что ей тоже хочется носить на голове такое богатство, но мама не разрешает, говорит «безвкусно», а почему безвкусно, если так красиво, и у самой Сильвии есть только гребешок «под черепаху», и в нем было три жемчужины, но одна выпала и потерялась. Назавтра я привез ей набор дорогих итальянских заколок. Сильвия визжала от восторга; Рафаэль огорчился, что сам не сообразил порадовать свою любимицу, а Эльвира сказала, что незачем баловать детей и что единственный ребенок, которого стоит баловать за его заслуги, – это Тео Вальдес. Несколько задетый, я возразил, что уже давно в состоянии побаловать себя сам, а присутствующая тут же донна Пилар безо всякого стеснения заявила Эльвире:

– Ты бы присматривала за этим ушлым «ребеночком». Он выждет десять лет и женится на твоей дочке.

Рафаэль усмехнулся, у Эльвиры изумленно округлились глаза. Потом она с шутливым отчаянием махнула рукой:

– Ладно, пусть. Тео, отдаю самое дорогое! Но через десять лет.

Ложь: самое дорогое у нее – шумные двойняшки, а мне этого добра не надо. Сильвия приняла болтовню всерьез, струхнула и бросилась за поддержкой к Рафаэлю:

– Папа! Тео очень хороший, но через десять лет он будет старый!

Ну и смеялись же мы…

– Вот замечательно! Рафаэль уехал! – вскричал я возмущенно, обращаясь к Сальватору. – А где та заявка, будь она неладна? Донна Пилар, у вас есть ключ от их половины; откройте, пожалуйста. Нам нужен один документ – наверное, он у Рафаэля на столе.

– Вот так нужен, – подтвердил «скандинав», проводя ребром ладони по горлу.

Соседка посмотрела на него с подозрением.

– Я не буду входить в дом. – В серо-голубых глазах светилась небесная чистота и невинность. – Тео может сам поискать.

– Нет уж, – решила донна Пилар, – я тоже пойду. А то мало ли что Эльвира потом скажет.

Она уплыла в глубь дома и возвратилась с внушительной связкой ключей.

– Идемте. Та-ак, – донна Пилар на ходу перебирала брякающую связку, – от гаража, от бабушкиного сундука… от верхнего замка, от нижнего. Или нет? Ах, это уже старье, надо выбросить…

Она впустила меня в дом; Сальватор, вопреки обещанию, вошел следом, однако дальше холла не продвинулся. Подозрительная донна Пилар осталась его сторожить, а я прошел в гостиную. Все на своих местах, в вазе на столе – белые лилии, на скатерти разложены вышитые салфетки. В спальне порядок, постель безупречно застелена. Откинув покрывало, я посмотрел: абсолютно свежие простыни. Похоже, в эту ночь здесь спать не ложились. Я заглянул в детскую. Постели двойняшек прибраны кое-как, в комнате Сильвии покрывало висит на стуле. Детей спешно подняли и увезли. Куда, хотелось бы знать.

Я прошел в кухню. В раковине – гора кофейных чашек. Это не значит, что был десяток гостей, просто Эльвира наливает новую порцию кофе в свежую чашку. Немало выпито – не один час сидели. Судили да рядили, а потом Рафаэль встретился с блондином на синем автомобиле, и они двинулись в Сан-Себастьян. Может, с ним и сидели за кофе?

В холле Сальватор потчевал донну Пилар небылицами про нашу школу, донна смеялась и говорила что-то с укоризной. На столике я заметил шипастую раковину, которая служила пепельницей для гостей. Раковина была пуста, и я сунулся в мусорное ведро. Есть! Великолепный улов: две сигареты – неприкуренные, с пожеванным фильтром. Мой старший брат, когда нервничает или размышляет, сует в рот незажженную сигарету, а потом выбрасывает. Итак, Джен был здесь. Посидел с Рафаэлем, затем куда-то увез Эльвиру с детьми и отправился в Сан-Себастьян. Выехал отсюда прежде Рафаэля и успел в два места. Но почему он оказался с бандитами? Если бы Джен просто подъехал и стал свидетелем перестрелки, он бы не орал на убийц – он бы молча передавил колесами одних и расстрелял оставшихся.

– Тео, ты что там застрял? – донесся требовательный зов донны Пилар.

– Иду. – Я вышел в холл. – Нет заявки! О чем Рафаэль думал? Кто работать должен, а?

– Ты его заместитель, ты и работай, – отозвался Сальватор с непринужденной брюзгливостью.

– Ага! Он приедет и мне хвост накрутит…

Поблагодарив донну Пилар, мы ушли. В машине я рассказал «скандинаву» о найденных сигаретах Джена.

– На месте Рафаэля я бы так и сделал, – заметил Сальватор. – Почуяв опасность, отослал бы из города семью под надежной охраной.

Я едва сохранил спокойный вид. «Под надежной охраной»! Во что Джен впутался?!

– Что дальше? – спросил я у «скандинава».

– Сыщик у нас ты, а я скромный охранник. Но я бы прошелся по соседям и поспрашивал, не видел ли кто чего-нибудь.

И мы двинулись от дома к дому. Увы – после часу ночи в этом районе спят крепко, и ни единая душа не видела ничего, кроме снов. В последнем доме, куда мы наведались, жила дальняя родственница Эльвиры; она осчастливила нас сплетней, что Рафаэль изменяет жене «с гадкой девицей из своей школы мордобоя» и что Эльвира это терпит лишь ради детей, а то ушла бы давно, и он бы горько пожалел, потому как где еще найдет вторую такую умницу и красавицу, и… Мы поспешили убраться, чтобы не тратить попусту время.

– Старая карга болтает почем зря, – зло бросил я, садясь в машину.

– Слухи про Рафаэля и Лауру давно ходят. Не знаю, кто их сеет…

– Удавил бы того сеятеля! – перебил я.

– Считается, нет дыма без огня.

На сей раз я смолчал, чтобы не поругаться с Сальватором. Всем известно: еще в бытность Рафаэля начальником губернаторской охраны Лаура была его любимой ученицей. И не более того. Не станет влюбленная в моего брата Лаура искать утешения с кем-то другим – не тот у нее характер.

Мы подъехали к нашей школе. «Генерал-М» располагался в двухэтажном здании с обширным подвалом, где у нас был тир. Перед домом стояли два мощных платана и был искусственный водопад: по сложенной из дикого камня стене веселая вода стекала в болотце, в котором цвели белые каллы. С торца к дому был пристроен новехонький гараж, а за ним, на бывшем пустыре, оборудована площадка для автовождения в критических ситуациях – с трамплинами, лестницей и тупиками для разворота на одном колесе. Рафаэль мечтал купить компьютерные тренажеры, но на них пока нет денег… и боюсь, не будет никогда.

– Братишка, – Сальватор ловко втиснул «фиат» на свободное местечко в тени платана, однако не торопился вылезать из-за руля, – не возражаешь, если на правах твоего бывшего телохранителя я дам один совет?

– Давай. – Я заинтересовался: прежде разрешения у меня не спрашивали – советы мне просто давали, а то и навязывали.

– Держись подальше от Торреса. Я понимаю, он друг Генерала и Рафаэля, но все-таки… Не водись с бандитом.

– С бывшим, – поправил я, обидевшись за Габриэля. Весной он ради меня чуть не отправился на тот свет, и я этого не забыл.

– Торрес умен и очень опасен.

– Опасен, если он враг, – возразил я.

– Нетрудно проморгать, когда друг превратится во врага. А сейчас надо позаботиться о репутации школы, – закончил Сальватор.

– Для всех непосвященных Рафаэль уехал по семейным делам.

Мы поднялись в директорский кабинет. На диване сидела Лаура с журналом о стрелковом оружии на коленях, а в другом углу читал какую-то книгу Диего. С Диего я тоже дружу, как с Сальватором. Он самый младший из инструкторов, почти мой ровесник, и любит вспоминать, как давал мне напрокат свой выходной костюм и во что я его превратил, удирая по грязище от бандитов Грека. Нынче одно из любимых развлечение Диего – попросить у меня взаймы что-нибудь несуразное: ручку от кофейной чашки или ножку стола.

Он отбросил книгу, когда мы вошли, и вскочил.

– Тео! Где твой брат? Генерал ведет занятия жестко, но в пределах разумного. А эта вот сеньорита, – Диего ткнул пальцем в сжавшуюся Лауру, – за четверть часа сломала чужой палец и нос и двоих послала в отключку. Это называется работой? Теоретическое занятие по первой помощи мне пришлось сделать практическим! И отпустить людей по домам, потому что они на ногах не стояли.

– Тебе замечание, – сказал я Лауре. Странно было, что Я делаю замечание ЕЙ.

– Это еще не все. – Диего в сердцах пнул свой стул. – После таких ее зверств один человек ушел с курсов! Хотели двое, но второго я отговорил.

– И вычет из зарплаты, – добавил я.

Лаура вскинула расстроенные глаза.

– Я нервничала. Из-за Джена с Рафаэлем. Где они?

Я не был готов ей рассказывать.

– Кто ушел? – спросил я Диего.

– Мигель Перес. Самый скандальный. Помнишь, он жаловался на Генерала, и Рафаэль его отметелил. Деньги за остаток курса я возвращать не стал, сказал, пусть к самому Рафаэлю приходит. Перес явится завтра.

Мы с Сальватором переглянулись. Отлично заботимся о репутации фирмы, дальше ехать некуда. Я перевел взгляд на рекламный плакат на стене. Лючия протягивала Сильвии цветок, Джен улыбался – сильный, спокойный, уверенный в себе; Рафаэль глядел настороженно, спинным мозгом почуяв опасность.



«ГЕНЕРАЛ-М»

школа телохранителей

охранные услуги

МЫ ВАС ЗАЩИТИМ


Да уж, защитили.

Я сел к телефону и вызвал инструкторов, которые оказались в школе: четырех человек выдернул с занятия по автовождению и двоих – из тренажерного зала, где они занимались для собственной пользы. Из тира вызывать не стал – оставлять группу без присмотра там не стоит.

Парни собрались. Проверенные, надежные сотрудники; Рафаэль взял в свою школу самых лучших, с кем проработал не один год на вилле у губернатора Спиро Тоски. Хороший телохранитель умеет держать рот на замке. Тем не менее, я не стал выкладывать всю правду.

– Мы остались без Рафаэля и без Джена. Где они и что с ними, неизвестно. Охранной фирме не к лицу потерять директора и старшего инструктора, поэтому для всех чужих Рафаэль уехал по неотложным семейным делам.

– А Генерал отправился в столицу добывать компьютерные тренажеры, – добавил Сальватор. – Подержанные, но работающие.

Повисло тревожное молчание.

– Они вернутся? – наконец вымолвила Лаура.

Я пожал плечами.

– Кто их ищет? – мрачно глядя в пол, осведомился Лауренсио, бывший дежурный у мониторов, а теперь – классный инструктор по вождению.

– Полиция и начальник губернаторской охраны.

– А мы?

– И мы тоже.

– Не имея никакой информации?

– Когда понадобится, тебе дадут вводную, – обещал Сальватор.

На столе звякнул телефон; я снял трубку.

– Рафаэля Пьятту! – рявкнул грубый, низкий голос, обладатель которого вмиг вызвал у меня отвращение.

– Сеньор Пьятта в отъезде.

Грубиян бросил трубку. Я не стал класть свою на рычаг.

– Нужно поставить определитель номера. И «прослушку», – сказал я, размышляя вслух. Хотя чем это теперь поможет?

– Пресвятая дева, – сокрушенно вздохнул кто-то. – И так сплошные долги, а еще этому гаду деньги возвращать.

Лаура вздрогнула. Вот уж некстати пришелся скандал с нервным Пересом.

– Он бы и так ушел, – заявил Ринальдо, наш психолог. – Поначалу учился как все, а последние две недели баклуши бил. Ни тренингов ему не надо, ни ролевых ситуаций.

– Даже типы отравлений не усвоил, – Диего раздраженно щелкнул пальцами. – Как будто не свои кровные заплатил. Да я бы на его месте пахал – шкуру с инструкторов спускал бы!

– Ну и пусть катится, – буркнул Джанни. – Сплошной вред от него: у двух машин сцепление разнес.

– Оплату возвращать такому обормоту – себя не уважать…

Я подумал, что лишь под дулом пистолета верну деньги бездельнику и скандалисту. Оно, конечно, не Бог весть какая сумма, однако это зарплата наших инструкторов. В мозгу вдруг проклюнулась робкая, еще не оформившаяся мыслишка.

– Ребята, стоп. Перес уже нарывался на мордобой у Рафаэля. Может, с той поры и готовился сваливать?

– Вряд ли, – возразил психолог Ринальдо. – Он после того с неделю вкалывал, а затем уж начал дурака валять.

– Да ну его к дьяволу! – взорвался Диего. – Из-за всякой мрази голову ломать, когда… – он осекся.

– Не затаскал бы он нас по судам, – заметил Джанни. – С него станется.

У Лауры страдальчески изогнулись брови. Решено: рукопашный бой она вести не будет, пусть стреляет в тире.

– Всем спасибо, все свободны. – Я поднялся. – Если вспомните что-нибудь по существу дела, шепните.

Все ушли, кроме Сальватора и Лауры.

– Тео… – начала она; голос дрогнул и сорвался. – Что с ними?

Я не ответил, набирая на своем «мобильнике» номер телефонной службы. Решили молчать – будем молчать, ни для кого не делая исключений. Даже для Лауры, у которой – я вижу – сердце рвется от тревоги. Выяснилось, откуда звонил требовавший Рафаэля грубиян: с автозаправки в сотне километров от Альба-Лонги.

– Тео! – взмолилась Лаура. – Ну пожалуйста!

Сил не было смотреть на ее отчаяние.

– Не переживай. Они вернутся, оба, – пообещал я опрометчиво. – Теперь вот что, – я взял расписание занятий, – рукопашку ты пока вести не будешь…

Я распределил занятия по-новому; две группы Джена хотел передать Сальватору, но «скандинав» отказался.

– Ты, братишка, взялся за расследование, – объяснил он, когда Лаура ушла, – и тебе нужен напарник. Взрослый, солидный, вызывающий доверие человек вроде меня. У которого, кстати, есть машина; а у тебя нет.

– Услуги телохранителя…

– Бесплатны, – перебил он. – Собственно, и частный сыск фирма тебе не оплатит. Есть хочешь?

– Нет. – Я отомкнул ящик стола, в котором Рафаэль хранил личные дела наших курсантов.

– А я пойду чего-нибудь кусну.

Оставшись один, я из стопки прозрачных папок выбрал дело Мигеля Переса, вгляделся в наклеенную фотографию. Тяжелый подбородок, который перевешивает лоб, неприятно пухлые губы; он пытается скрыть их под усами, но чахлые усы не помогают. Что этот Перес – психанул из-за Лауры или на самом деле полмесяца готовился бросить школу? Почему сразу не ушел, как только задумал? Может, его жена понукала и заставляла учиться? Не женат. А кто оплатил обучение? Некая организация под названием «Загогули». Что за ерунда? Как мог Рафаэль принять деньги от «Загогули»? Он хоть проверил, что это за контора такая? Адрес указан, телефона нет. Включив компьютер, я зашел в справочный сайт. Нет там никакой «Загогули». Хотя это ничего не значит, базы данных в Альба-Лонге еще те; уж я не раз с ними сталкивался.

Скандальный Перес и его дурацкая «Загогули» странным образом тревожили, заставляли размышлять. Ушел тот самый человек, у которого была стычка с Рафаэлем, и в тот самый день, когда Рафаэль… убит? похищен? Скажем так: исчез.

Ну, не мстил же Перес таким образом за мордобой! Да и не расправу наш директор учинил, а показательный учебный бой и только. Лично я благодарил бы за науку. Нет, в месть скандалиста я не верю.

А каковы его результаты предварительных тестов? Удивительные дела. Перес не годится в телохранители, он практически безнадежен – однако Рафаэль его взял. За какие заслуги? Разве что от безденежья; по сравнению с другими фирмами мы учим своих курсантов долго – четыре месяца против двух-трех недель – и почти даром.

Я потер виски. Даже от безденежья наш гордый Рафаэль не позабудет о репутации школы и не возьмется обучать человека, который нас опозорит. Ладно, оставим это. Я рассматривал фото, пытаясь представить Переса таким, каков он нынче: не единожды битый, с распухшей мордой, с синяками. Красавец, одним словом.

Спохватившись, я набрал номер Диего.

– Тео говорит. Пересу сломали нос или палец?

– Ему-то как раз ничего – испугом отделался. Нос у Кальтельерри, а палец у Савво.

– Спасибо.

А кто утром сказал: «Пьятты сегодня не будет»? Когда я проходил мимо открытого зала, а они орали «Убейте меня!» и готовились «убивать» инструктора. Я прикрыл глаза, сосредоточился. У меня отличная слуховая память, я помню всяческие разговоры и множество разных голосов, а уж как лекции запоминал, когда учился!.. «Пьятты сегодня не будет», – заново услышал я негромкое, едва различимое в общем хоре, и вновь расслышал ломкую ноту в конце, словно говоривший выпалил, не подумав, а затем прикусил язык.

Вскочив из-за стола, я сунул дело Переса в ящик, запер директорский кабинет и спустился в тренажерный зал, где Ринальдо и еще один инструктор яростно качали себе пресс. Рафаэль не одобряет увлечение «железом» и не устает повторять, что от культуристов в нашем деле проку мало, но тренажеры притягивают людей, как магнит.

– Ринальдо, прервись и послушай.

Наш психолог сел, тяжело дыша, отер пот с верхней губы.

– Пьятты сегодня не будет, – проговорил я, подражая неизвестному, но не слишком удачно – не далась заключительная ломкая нота. Я повторил фразу. – Кто это сказал?

– Перес, – уверенно заявил Ринальдо. – Когда?

– Утром. – Я повернул из зала.

– Эй, братишка! – Ринальдо настиг меня за порогом – полуголый, блестящий от пота. – У тебя нет права на арест и допрос, нет лицензии на частный сыск.

– Зато есть дублер – известный тебе Сальватор Ортега.

– О-о-о! – вскричал Ринальдо. – Твоими похождениями с Генералом и Сальватором мы еще при Тоски были сыты; вся охрана стояла на ушах.

– Лично ты, – произнес я, глядя ему в глаза, – сегодня с утра пил кофе и готовил лекцию о психологии злоумышленников. А я по телефону слышал все, что происходило с Рафаэлем. Тебе ясно?

– Ясно, сыщик ты сумасшедший. – Изменившись в лице, Ринальдо тихо спросил: – Он жив, ты уверен?

Я пожал плечами и ушел. Из холла созвонился со «скандинавом»:

– Выезжаем. Я взял след.

– Бегу. – Он что-то жевал. – Ты расписался за оружие?

– И не подумал.

В работе охранной фирмы столько формальностей, что если честно блюсти бюрократию, заниматься делом будет некогда.

Я с минуту прождал на улице, и «фиат» Сальватора подъехал.

– Виа Мацца, дом тридцать семь.

Покатили. Дорогой я рассказал все, что прочитал в папке Переса, и о его утренней реплике. Сальватор недоверчиво хмыкнул.

– По-твоему, эта шпана в курсе, что готовилось покушение? Да кто ему доверится, крикуну?

– Он мог знать, что Рафаэль едет в Сан-Себастьян с блондином на синем автомобиле и намерен там задержаться. Может, блондин и похитители из разных команд.

– Я верю в твою интуицию.

Поглядывая на дорогу и невольно отмечая, как тормозит и трогается Сальватор, как он держит руль и переключает передачи, я поразмыслил о жизни, о себе и о старших товарищах. Не дурят ли мне голову, притворяясь, будто ожидают от моего расследованию блестящих результатов? Пожалуй, мне ловко подыгрывают и сейчас взяли под крыло, пока мой старший брат в отсутствии. Что ж, спасибо.

Дом тридцать семь на виа Мацца оказался дешевой семиэтажной коробкой, стены которой раскалились под солнцем. Над каждым из подъездов была терраса на бетонных столбах, и Сальватор загнал машину в благодатную тень. На одной из террас был разбит маленький садик с чахлыми кустиками; под садик-то мы и вошли.

Лифт не работал, и мы по душной, не самой чистой из лестниц забрались на шестой этаж. На площадку выходили двери четырех квартир. На стене была размашистая, сделанная черной краской надпись; ее закрасили зеленым, но слова упрямо проступали: «Мигель Перес – дурак и мафиозо». Ознакомившись со стенной росписью, я позвонил в квартиру «дурака и мафиозо». Подождал и снова нажал кнопку звонка, и не отпускал ее довольно долго.

– Сиеста, – заметил Сальватор.

– Рановато еще.

– У бездельников всегда сиеста.

Тогда я попытал счастья в квартире рядом. Дверь открыла женщина с двумя смешными хвостиками над ушами.

– Здравствуйте, – она улыбнулась.

– Добрый день. Мы из школы телохранителей, где учится сеньор Перес.

– Я вас знаю, – она улыбнулась во весь рот. – Вы Эстебан Тоски, полоумный сын…

– Нет! – затряс я головой. – Я Тео Вальдес, в трезвом уме и твердой памяти. Честное слово.

Она рассмеялась.

– Видела вас на телеэкране. Так что вы хотите, сеньор Тео Вальдес?

– У вас тут веселая надпись, – я указал на закрашенное художество. – Она что-нибудь значит или это дети баловались?

– Вы понимаете: мафиози не должны обучаться в школе телохранителей, – серьезно изрек Сальватор.

– Понимаю. Но Перес скорее дурак, чем мафиозо. Это мой сын изощрялся, – проговорила она извиняющимся тоном. – Сам еще маленький дурачок.

– Простите, а можно с ним побеседовать?

Женщина с сомнением поджала губы; хвостики у нее над ушами торчали, как изогнутые рожки.

– Это не блажь, поверьте, – Сальватор подал ей свое удостоверение.

– Ну, заходите… господа охранники. Пепе! – крикнула она.

Мы вошли. Прихожая была увешана плетеньем из соломки и букетами сухих цветов. Явился Пепе: худой подросток в бриджах и красной майке, которая была ему велика на несколько размеров; нижний край выреза был возле пупа.

– Привет, – сказал он деловито. – Кто такие?

Я снова представился и изложил свое дело. Пепе ухмыльнулся.

– Это уж давно! – он махнул рукой в сторону входной двери, за которой находилось его творение. – Я видел Мигеля с каким-то бандюком. Бандюк – как в кино. Здоровенный – во! – Мальчишка развернул согнутые в локтях руки и напряг свои худосочные бицепсы. – И рожа такая, что не подходи. У-у, страшный! – Он наслаждался, пугая нас.

– Чем страшный-то? – спросил я. – Одноглазый и со шрамом в пол-лица?

– Не-е. – Пепе всерьез задумался. – Такой… хищный. Как ягуар. Мигель его боялся, аж приседал. И льстил.

– Это как?

– А вот, – он скривил губы и запищал, передразнивая: – Ти-ти-ти, сю-сю-сю. Старался угодить.

– Ластился, – поправила Пепе мать.

– Что они делали? – продолжал я.

– А ничего. Бандюк сел в машину, в «мерседес». И уехал.

– И все?

– Все, – с сожалением подтвердил малец.

Немного. Мы поблагодарили и ушли.

– Вот людское сознание: как плечи и рожа – так сразу бандит, – пробурчал Сальватор, начиная долгий спуск вниз без лифта. – У меня, например, тоже плечи. А у Генерала лицо в шрамах…

– Тогда поехали в «Загогули».

– Это что за счастье?

– Просто – «Загогули». Так контора зовется, которая оплатила Пересово обучение.

– Отлично! – обрадовался «скандинав». – Пусть они ему и вломят за нерадивость.

Наверху открылась дверь, и раздалось звонкое:

– Эй, Эстебан! Который Тео! Подожди! – Громко топоча сандалиями, по ступеням сбежал Пепе. – Я вот еще что – Мигеля видел с твоим телохранителем. С Генералом… как его?

– Макнамарой, – подсказал Сальватор, оборачиваясь.

– Во-во. Он выходил из Пересовой квартиры, а Мигель закрыл за ним дверь. А я мусор выносил, – бодро отрапортовал мальчишка.

Час от часу не легче! Что за дела у Джена с Пересом вне школы?

– Когда это было? – спросил я.

– Ну-у… ну-у… давно.

– Две недели назад? Месяц? Год?

– Не. Не год. Может, месяц. Или два…

– Держи, – Сальватор выудил из кармана и протянул Пепе маленький значок. – Военный истребитель. Таких значков ни у кого нет.

– Класс! – восхитился парень и помчал наверх. – Спасибо!

Мы снова двинулись вниз по лестнице.

– Мне всякие значки отец делает, – сообщил Сальватор между третьим и вторым этажами. – Чтоб было чем расплачиваться с такими мальчишками.

Я взял эту премудрость на заметку.

Когда мы прибыли на плаза Таника, шесть, как был указан адрес «Загогули», я уже начал волноваться, не закрылось ли заведение на сиесту. Мы его едва нашли – такая была неприметная дверь в стене длинного дома, вместившего в себя также магазин, парикмахерскую и кафе. Дом был увит диким виноградом, и среди краснеющих листьев синели мелкие невкусные гроздья.

– А вот и «Загогули»! – сказали мы в один голос, обнаружив под виноградом невзрачную вывеску «Закко Гули». Я подумал, что Рафаэль нарочно вписал в дело Переса название с ошибкой, чтобы проверить, как я слежу за отчетностью. Смогу ли я ему похвастаться, что бдительно слежу?

Сальватор повернул ручку, и дверь открылась. Сиеста здесь еще не началась.

Маленький скучный холл, где вдоль стен множество стульев безнадежно ожидают никогда не придущих посетителей, открытая дверь, за которой виден пустой унылый стол и печальный хозяин конторы.

Сальватор поздоровался.

– Сеньор Закко Гули?

– К вашим услугам, – Гули рассматривал нас кроткими, грустными глазами. – Проходите, пожалуйста. Садитесь.

В его кабинете тоже было много стульев. Казалось, эти ожидают седоков не зря: дорогая обивка была потерта. На стене висел календарь с девушкой в бикини и искусственное растение с пыльными листьями. Рядом стояли два старинных неприступных шкафа и пустая корзина для бумаг. На столе перед Гули был включенный компьютер; на экране сверху вниз медленно плыли разноцветные шарики. Гули тоже был округлый, будто весь состоял из соединенных между собой шаров; некоторым из них не повезло и они превратились в колбаски: например, его пальцы. Кроме компьютера, стол был пуст – ни листка бумаги, ни ручки, ни телефона.

Мы предъявили наши удостоверения и уселись. Гули тихонько покачивался на стуле, словно шар, составлявший его мягкое место, был неустойчив.

– Я заместитель директора школы, – начал я вежливо. – И хотел бы поговорить о Мигеле Пересе.

Гули опечаленно повел круглой, с прилизанными волосами, головой.

– Так и знал, что он не оправдает моих надежд. Вы собираетесь его отчислить?

– Не совсем так. Кем он вам приходится?

– Сын жены от первого брака, – с убитым видом сообщил Гули. – Чем отличился наш бездельник?

По виду конторы не скажешь, что дело Гули приносит ощутимый доход. Как ни скромна плата за обучение, вряд ли у него эти деньги были лишние, и коли Перес отчислится, Гули будет рад получить часть своих денежек обратно. Не отдам.

Я выложил Гули все, что имел сказать о его капризном, склочном, избалованном и вообще не пригодном к охранному делу пасынке. Он молча слушал, горестно кивая и не ропща.

– Зачем вы вообще послали его в школу телохранителей? – закончил я с упреком.

– Увы, сеньор Вальдес, увы… Кончита надеялась, что из парня выйдет толк. Что хотя бы вы сумеете его чему-нибудь научить. Сеньор Пьятта отказывался его брать, ссылался на эти ваши психические… нет, психометические… метрические тесты. Но мы с женой так просили, так просили! Он уступил. И вот – полтора месяца занятий псу под хвост.

Не намерен ли Гули потребовать назад всю сумму? Он продолжал, покачиваясь на стуле:

– Дела у меня идут не ах, живем без роскоши. Думалось, что Мигель получит хорошую специальность, начнет прилично зарабатывать. Кончита его разбаловала, согласен. Наверное, теперь поздно исправлять…

– Сеньор Гули, вы хотите, чтобы Мигель продолжал учиться в нашей школе? – прямо спросил Сальватор.

Круглое лицо с пухлыми щеками сделалось совсем печальным, углы губ скорбно опустились.

– Он жаловался на жестокое обращение инструкторов, – произнес Гули со вздохом. – Это правда?

– Нет, – твердо заявил «скандинав». – Попробуйте заставить отпетого лодыря работать по восемь часов каждый день – он и вас зачислит в изверги.

– Вероятно, – признал Гули. – Я поговорю с ним, попытаюсь образумить. Вы уж извините, сеньоры, что так получилось. – Он поднялся. Круглый живот, обтянутый голубой рубашкой, навис над столом, карманы брюк оттопыривались.

– Сеньор Гули, извините мое любопытство. – Я тоже поднялся. – Чем вы занимаетесь?

– Я посредник. Купля-перепродажа, комиссионные. Небольшой процент.

– Вам самому не нужны охранные услуги? Качественные, профессиональные. – Я спросил об этом, потому что мы спрашиваем у всех, с кем доводится иметь дело.

Печальный Гули неожиданно засмеялся, заколыхались все мягкие шары, из которых состояло тело.

– Санта-Мария, вот уж нет! Моя скромная персона никому не мешает, а мой доход слишком тощ. Кто на него польстится? Нет, сеньоры, мне охрана ни к чему.

– Зачем ему такая прорва стульев? – спросил Сальватор, когда мы вышли из конторы. Над раскаленной, безлюдной плаза Таника дрожало марево. – Перепродает их, что ли? И ты видел торговых посредников без телефона в офисе?

– У него карманы набиты всякой всячиной. Наверняка там и «мобильник» завалялся.

– Может быть. – «Скандинав» осмотрел машину и открыл дверцы. – Но как Гули развеселился, когда ты заикнулся об охране! Как будто сам рэкетом балуется.

– Мне странно другое. Он ни словом не обмолвился о возврате денег.

– До этого еще дойдет, – «обнадежил» Сальватор. – Куда едем?

– Давай снова к Пересу. Вдруг повезет?

– Повезет нам, если лифт за это время починили.

Опять та же лестница, еще более душная и, кажется, грязней прежнего. Между пятым и шестым этажами к шороху мусора под ногами примешался какой-то посторонний звук. Сообразив, что это, мы рывком взлетели на площадку и бросились к двери Пепе и его матери. Нет, не здесь – рядом.

Из квартиры, где жил Мигель Перес, доносился низкий, тяжелый, страшный вой: плач взрослого мужчины.




Глава 4


Сальватор вдавил кнопку звонка. В квартире взорвалась резкая трель, вой смолк. Открывать никто не торопился. «Скандинав» опять позвонил, затем грохнул по двери кулаком:

– Перес, открой!

Я приник ухом: внутри слышался скулеж и стоны.

– Это Ортега и Вальдес! – крикнул я. – Можешь открыть?

– Не могу, – донеслось едва различимое.

– Ему не открыть, – передал я «скандинаву».

– Ты далеко от двери? – громко спросил он.

– Даль…ко, – разобрал я.

Сальватор отступил, разбежался на площадке – и с одного удара высадил хлипкую фанеру вместе с дверной коробкой. Все это загремело на пол, а мы ворвались внутрь.

Перес ничком лежал на пороге: ноги – в комнате, голова на вытянутых руках – в прихожей. Крови не было видно. Сальватор присел рядом на корточки:

– Что такое?

– Дьявол! – простонал наш скандалист. – Больно… Не трогай меня!

На площадку выглянули испуганная мать Пепе и соседка из другой квартиры.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – я поднял выбитую дверь и закрыл ею проем.

– Позвоночник цел? – спросил «скандинав» у Переса. – По хребту не били?

– Нет…

Сальватор осторожно перевернул его на спину.

– Эк тебя отделали!

Пуговицы на рубашке Переса были вырваны «с мясом», и на голой груди виднелись фиолетовые кровоподтеки. Его обрабатывали, не жалея ног.

Я сходил на кухню и принес мокрое полотенце, чтобы обтереть ему разбитое лицо, и чашку с водой.

– Пить не давай, смочи губы, – предупредил Сальватор, расстегивая Пересу ремень. – Ну и ну, – он разглядывал изукрашенный синяками жилистый живот. – Кто тебя приласкал?

Распухшие губы Переса страдальчески скривились. Сальватор посчитал ему пульс, пощупал руки, запустил пальцы под носки.

– Холодный. Надо «скорую». И полицию.

– Не надо! – Перес вскинулся, желая сесть, но не хватило сил, и он бы брякнулся затылком, не поддержи его «скандинав». – Только без полиции!

– Хорошо, – согласился я. – Но ты скажешь нам, кто бил и за что.

Он зажмурился.

– И второе: откуда ты знал, что сеньор Пьятта не придет сегодня на работу?

Перес жмурился, кривился.

– Пока ты думаешь, я вызываю «скорую». Но если после этого молчишь, звоню в полицию.

У него подергивались губы.

– Бытовая драка, – объяснил я «скорой помощи», – внутреннее кровотечение. – Я продиктовал адрес и наклонился над Пересом с «мобильником» в руке. – Ну? Что скажешь?

– Про Пьятту сглупа ляпнул, – пробормотал он. – Ничего не знал, чесслово… А били… – он широко раскрыл глаза и поглядел на меня с неподдельным отчаянием, – за длинный язык.

– Кто?

Молчание.

– Имя! Не то звоню в полицию – и будешь отдуваться вдвоем с сеньором Гули.

Его перекосило.

– Нет, – выдохнул он хрипло. – Генерал.

– Врешь, сволочь!

– Генерал, – повторил Перес. – За длинный язык… – У него закатились глаза. Или нарочно их закатил, симулируя обморок.

Не мог же я его заново бить, чтоб выколотить правду!

Дожидаясь «скорую помощь», мы осмотрели квартиру. Тесное, убогое жилье, скрашенное дорогим японским телевизором и музыкальным центром; среди бедной обстановки эти вещи казались крадеными.

Возле телефона лежала записная книжка. Сальватор взялся ее проглядывать; оттуда выпал вложенный листок. Я подобрал его – и вздрогнул. Знакомым, похожим на типографский шрифт почерком было написано: виа Монта, 69, затем наш с Дженом телефонный номер и инициалы – Г.М. Генерал Макнамара. Мой брат сам оставил Пересу свои координаты. Санта-Мария, зачем?!

«Скорая» увезла Переса, а мы перенесли к Пепе телевизор и музыкальный центр, затем приладили на место дверь. Получилось не очень-то надежно, хотя немногим хуже, чем было до нас, да и мать Пепе уверяла, что грабителей в их доме спокон веку не водилось и квартира простоит нетронутой до возвращения хозяина. Свидетелей расправы мы не нашли: никто из соседей не слышал шума и криков. Надо полагать, Переса лупили молча, а он без звука терпел и взвыл лишь перед нашим появлением.

– Вранье, – сказал я Сальватору, когда мы возвращались в «Генерал-М». – Джен не стал бы наказывать его ногами. С разрывом внутренних органов. Это не его стиль.

– А что бы он сделал?

– Попросту набил бы морду. Он же не зверь какой!

– Зверь сидит в любом из нас, – заметил Сальватор. – Вот ты, например: едва удержался, чтоб не приложить руки. Ответь честно: будь ты один, без свидетеля, удержался бы?

– Разумеется. Я мягкосердечный и жалостливый.

– Это пройдет, – «скандинав» улыбнулся.

Он затормозил, готовясь делать левый поворот на перекрестке. Мимо проехал грузовик с болтающимся задним бортом, из кузова щедро сыпались тонкие белые стружки, словно снежные хлопья; отличный реквизит для киностудии. Несколько «хлопьев» прильнули к нашему ветровому стеклу и поползли, как живые, когда Сальватор газанул.

– Мне показалось, Перес не врал, – продолжал «скандинав». – Когда ты помянул Гули, он перетрусил. Я бы поверил, что его отделал некий Генерал… не обязательно наш. И что за длинный язык, не сомневаюсь: он наверняка всюду вопит и на всех жалуется. А коли выплывет, что он разговорился перед нами, вразумление могут повторить.

Я обещал никому не проболтаться. И мне легла на душу версия, что со скандалистом расправился чужой Генерал. Мало ли в городе шпаны, которая может носить гордое прозвище. Или, например, тот плечистый «бандюк», виденный Пепе. Странно только, что именно сегодня. А если его покарали за ту самую фразу – «Пьятты сегодня не будет»? В таком случае, в нашей школе не один бандюк, а сразу двое. По крайней мере, возле Переса были преступные уши, которые слышали, и преступный язык, который донес информацию куда надо. Я поделился с Сальватором.

– Скверно, если мы куем кадры для местной мафии, – отозвался «скандинав». – Придется сообщить в полицию.

Я мысленно пожелал Пересу допроса с пристрастием. Тут ожил мой «мобильник».

– Тео Вальдес слушает.

– Говорит Энрике Моро. – Энрике – наш дневной дежурный в школе. – К тебе пришли из полиции. Я попросил подождать.

Кажется, с пристрастием будут допрашивать меня самого.

Полицейский ожидал в холле. Седой, но молодцеватый, без объемистого брюха, которое отрастили себе большинство эсталусийских полицейских, в строгом штатском костюме.

– Инспектор Гольдини из городского отдела убийств, – представился он, показывая удостоверение. – Ваш дежурный, – он кивнул на Энрике, который с видом неприступной скалы возвышался за своим столом, – отказался пускать меня дальше холла. Я даже не смог поглядеть тренажеры, а это любопытно.

– Я покажу, – вызвался Сальватор. – Пойдемте. – Он пропустил инспектора в коридор, а сам, обернувшись, ткнул пальцем в его сторону и в телефон перед Энрике, спрашивая у дежурного: «Ты проверил?»

Энрике со значительным видом покивал, затем ободряюще подмигнул мне: держись, мол, – в схватке с полицией ты должен победить.

Я двинулся вслед за Гольдини и Сальватором; они завернули в тренажерный зал.

– Неплохо живете, – прищелкнул языком инспектор, оглядев оборудование. – Кой чего и у нас нет. – Он включил ленту беговой дорожки и вздохнул, с трудом преодолев желание на нее встать; выключил. – Сеньор Вальдес, нельзя ли мне за отдельную плату у вас тренироваться? – Он добродушно улыбнулся, и я был волен принять его слова за шутливый комплимент либо за деловое предложение.

– Для наших друзей из полиции – бесплатно.

Он благостно кивнул, готовый быть моим другом.

– Прошу прощения; я на минуту вас оставлю. Сальватор, покажи сеньору Гольдини наш тир и затем проводи в мой кабинет. – Я не запнулся на слове «мой».

Инспектор хотел возразить против тира, но я уже смылся. Взбежал на второй этаж, влетел в кабинет и схватился за малый телефонный справочник, который мы с Рафаэлем лично составляли. Номер городского отдела по расследованию убийств нашелся в три секунды.

Мне сразу ответили.

– Здравствуйте; говорит Вальдес из «Генерала-М». У вас работает инспектор Гольдини?

– Работает. От вас уже спрашивали. Он как раз к вам выехал.

Я едва успел осознать, что именно мне сказали, как вошел инспектор. Сальватора он попросил остаться за дверью.

– Садитесь, пожалуйста, – я указал на диван; он довольно глубокий и располагает к лени и расслабленности.

– Благодарю. – Гольдини подтянул себе стул и уселся напротив меня; нас разделял лишь стол с компьютером.

Я вгляделся в лицо своего посетителя. Крупные, породистые черты аристократа, прямой твердый взгляд. Этот взгляд перебежал с меня на рекламный плакат, задержался на Рафаэле с Дженом.

– Я веду дело сеньора Пьятты, – начал инспектор. – Во-первых, – он полез во внутренний карман пиджака, – взгляните и ответьте: что это? – Гольдини положил передо мной визитку Рафаэля, на которой округлым почерком было приписано: Сальватор Ортега, Тео Вальдес.

– Это визитная карточка нашей школы. Мы их везде раздаем. – Напрашивался вопрос, где Гольдини взял именно эту, но я и сам догадался. И немало обеспокоился.

– Почему на ней значатся ваши с сеньором Ортегой имена?

– Мы с Сальватором дружны. Часто бываем вместе, знакомимся с людьми. Кто-то записал, чтоб не забыть, вот и все.

Взгляд Гольдини сделался тяжелым, давящим.

– Эту карточку, – инспектор забрал ее и вновь спрятал, – вы оставили сегодня у хозяйки придорожного кафе в Карна-Теги.

– Ну и что?

– О чем вы с ней говорили? – резко спросил Гольдини – точно захлопнул капкан.

– Мы купили питье и предложили охранные услуги. Чисто по привычке – у нее на это нет денег. А в чем дело?

– Возможно, она рассказала что-нибудь, что может помочь следствию? – спросил инспектор мягче.

Я повел плечами.

– Ничего она не рассказывала. С какой стати?

Если Гольдини рассчитывал, что я в два счета сдам Диану, его надежды не оправдались: я твердо стоял на своем. В конце концов он вроде бы поверил.

– Теперь о погоне за сеньором Пьяттой. Будьте добры, припомните в подробностях, что вы слышали в трубке.

В дверь постучали.

– Я занят, – отозвался я тем вежливым тоном, который предполагает продолжение: «Но коли вам невтерпеж, заходите».

– Сеньор Гольдини, извините, пожалуйста, – в кабинет со смущенным видом заглянул Сальватор.

Инспектор повернул голову. Дверь распахнулась, и «скандинав» ворвался с пистолетом в руке:





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/elena-voron-11435216/kriminalnyy-karnaval/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения